А ведь это как вчера было… За пару дней до его смерти, помогал ему на метеоплощадке ОМС Куйбышев (ныне ОГМС Самара), монтировать изобретенный этим уникальным человеком суммарный осадкомер, полностью расположенный под землей со специальными защитными планками на ее уровне. И вот, 23 сентября 1980 года, приходим на работу и узнаем: умер Лев Владимирович Дубровин. За своим рабочим столом, за чертежами и описанием какого-то нового рационализаторского предложения, которое уже никому и никогда не придется внедрить в практику… А приходил он на работу и в 5 и в 6 утра, иногда мог и остаться до глубокой ночи, никогда не считаясь со своим личным временем, да и было ли оно у него? О таких людях говорят: «сгорел на работе». Но свет его, как от потухшей звезды, еще долго-долго будет светить тем, кто имел счастье с ним работать. И я хотел бы рассказать о нем вам, моим коллегам по гидрометслужбе. Право, такая судьба не должна, подобно метеору, всего лишь на мгновенье промчаться и бесследно раствориться в атмосфере. Лев Владимирович Дубровин родился в 1911 году в г. Кузнецке, Пензенской области в семье учителей. Кроме него в семье была еще сестра и 4 брата. Все братья прошли службу в Красной армии, были участниками Великой Отечественной войны и двое из них пали смертью храбрых. В 1928 году Лев Владимирович окончил девятилетку и устроился на Кузнецкую метеостанцию, сначаланаблюдателем, старшим наблюдателем, потом начальником станции, на которой, с небольшим перерывом проработал до 1934 года. С ноября 1934 года работал начальником метеостанции Орск, с 1938 года руководил метеостанцией Клявлино. В апреле 1939 года был направлен в Ленинград на курсы инспекторов при ГГО, которые закончить не удалось – в сентябре был мобилизован на Финский фронт, где принимал участие в сражениях. После демобилизации, в августе 1940 года вернулся на курсы при ГГО, которые окончил в октябре, после чего поступил работать инспектором в Куйбышевское УГМС. В октябре 1941 года призван в армию и по август 1946 года служил в восстановительных органах гидрометслужбы Красной армии, восстанавливая метеорологическую и гидрологическую сеть на территории, освобожденной от противника. Сразу же после демобилизации вернулся в Куйбышевское УГМС и по март 1949 работал старшим инспектором отдела сети, потом назначен начальником этого отдела, руководил которым до 1955 года. Заочно окончив Ленинградский гидрометеорологический институт, в дальнейшем перевелся инженером в Куйбышевскую гидрометобсерваторию, в которой четверть века полностью посвятил себя научно-экспериментальным работам. Опубликовал множество научных трудов и по совокупности их защитил кандидатскую диссертацию на соискание ученой степени кандидата географических наук. Это, если коротко, из его последней автобиографии. Но у меня перед глазами его Личное дело, состоящее почти из 70 листов, большая часть из которых – аттестации, характеристики, в которых практически нет отрицательных отзывов, зато огромный перечень поощрений, начиная с благодарности 1948 года: «За проявленную инициативу и настойчивость в деле выполнения и перевыполнения плана развития сети АМСГ и установки потолочных прожекторов». Исключительно под него, собственно, в обсерватории и была создана экспериментальная методическая группа. Вот одна из последних характеристик, предшествующая занесению его в Книгу Почета УГМС: «…Лев Владимирович Дубровин выполнил ряд серьезных научных исследований и экспериментов, связанных как с испытанием новых, внедряемых на сети метеорологических приборов, так и с разработкой новых, и усовершенствованием методов наблюдений. Все эти исследования дали важные научные результаты, часть из них успешно применяется на сети метеорологических станций Советского Союза и за рубежом». Первые его публикации появились в «Сборнике работ Куйбышевской гидрометеорологической обсерватории» еще в 1959 году и следовали непрерывно практически в каждом выпуске до самой его смерти. Последние его работы были опубликованы в Сборнике 1983 года уже посмертно. Диапазон его исследований был необычайно велик, это и метеорологические и актинометрические и теплобалансовые наблюдения. А способ проверки результатов наблюдений по вытяжным почвенно-глубинным термометрам с помощью графиков и градиентов вошел в действующее Наставление по производству метеонаблюдений на станциях. Примечательно, что в его Личном деле раздел «Отметки о наградах» не уместился в выделенную для этого таблицу и «раздулся» еще на 6 страниц убористого текста, а строка раздела «Отметки о наложенных взысканиях» зачеркнута, чтобы не занимать место, и этот раздел также заполнен сведениями о поощрениях. Значительная часть их – за активнейшую исследовательскую и рационализаторскую работу, которой Лев Владимирович занимался более 30 лет. Были у него и боевые награды 1943-45 гг. «За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками»: два ордена – «Красной Звезды» и «Знак почета», медаль «За победу над Германией», не считая множества юбилейных медалей после войны. Знаменитый полярник Иван Дмитриевич Папанин, вернувшись из героического дрейфа отважной четверки, сказал: «У каждого человека должен быть свой полюс»! У Льва Владимировича Дубровина таким «полюсом», безусловно, явилась Великая Отечественная война,где его организаторский талант в деле восстановления, да что там, открытия с нуля, разрушенных метеостанций, выявился в полной мере.Надо сказать, что дело это было архиважное. Прогнозы погоды позарез нужны были командованию всех уровней при подготовке операций. Но прогнозы не могут быть точными без информации. А её-то как раз и не было – вся сеть европейской территории Союза была уничтожена захватчиками, да и сопредельные страны все в этом отношении работали на немцев. До 22 июня 1941 года в Центральный Институт Погоды стекались сведения о погоде со всех советских и многочисленных зарубежных метеостанций. Но с первого же дня войны уже не было единой «мировой» карты погоды. Воюющие стороны засекретили свои метеосводки, идущие в эфир. Для этого применялся свой собственный метеорологический шифр. При малейшем подозрении, что цифры перехватываются и расшифровываются противником, код немедленно менялся. Метеоданные сделались подлинной военной тайной. А синоптическая карта стала своеобразным зеркалом, отражавшим ситуацию на линии фронта. По мере отступления наших войск вместе с оставленными городами закрывались бесценные для синоптика точки. Приходилось работать с неполными картами, на которых огромные регионы выглядели белыми пятнами. Чтобы заполнить эти пустоты в тыл врага засылались десантные метеогруппы, которые с риском для жизни проводили наблюдения и передавали бесценную информацию. Неоценимую помощь также оказывали партизаны, в состав отрядов которых, включались метеорологи. Однако, немцы пеленговали эти радиосводки и устраивали карательные экспедиции. Большой крови стоили эти разрисованные на картах кружочки с метеосведениями. Поэтому, когда фронт стал откатываться на запад, главной задачей военных метеорологов стало восстановление разрушенных станций. Лев Владимирович был руководителем оперативной группы, в состав которой входили две базы в Мичуринске и Борисоглебске, где были сосредоточены резервы оборудования и личного состава для вновь организуемых станций. Действовали по следующей схеме. Группа из 2-3 человек прибывала в населенный пункт практически в день его освобождения. Поскольку специального транспорта для них не выделялось, все походное оборудование приходилось переносить своими силами. Минимально необходимые наблюдения можно было начинать с помощью десантного метеорологического комплекта, расположенного в специальном чемодане, что и делалось, буквально в первые часы прибытия группы. Но для полноценной станции этого было мало, поэтому приходилось транспортировать более громоздкое оборудование, тяжелые психрометрические будки, достаточно громоздкий флюгер Вильда, вместо миниатюрного ветромера Третьякова… Организовывали работу, как правило, наблюдатели с высочайшим уровнем подготовки. Одним из таких профессионалов в группе была Клавдия Васильевна Тураева, ставшая впоследствии женой Льва Владимировича и, после войны, до самой пенсии проработавшая на метеостанции Куйбышев. Группа испытывала невероятные трудности. Мало того, что уцелевших зданий практически не оставалось и хорошо еще, если на первое время в качестве жилья удавалось «застолбить» землянку, но и продуктов-то никаких не было. Местные власти формировались зачастую гораздо позже, да и помочь ничем особенным не могли. Приходилось с нуля обучать вновь принятых, в ускоренном темпе готовя себе замену, потому, что фронт двигался дальше и вслед за ним надо было организовывать новые пункты. Иногда немцы организовывали контрнаступления, впрочем, после 1943 года, безуспешные. Но вот налеты вражеской авиации были делом обычным. Об этом очень хорошо сказано в «Летописи Приволжского УГМС» Юрия Тимофеевича Желтикова. Привожу отрывок из рассказа бывшего начальника Мичуринской метеорологической базы Горбунова Алексея Васильевича: «В 1943 году я получил назначение начальником гидрометстанции Курск, которой пока не существовало. Из Мичуринска в Курск выехал с группой работников: Дубровиным Л.В., Базарновым М.Н., Ивановой Е.Н.. Ехать надо было через Воронеж. Но когда мы приехали в Воронеж, оказалось, что оттуда на Курск никакого движения нет, так как все дороги и пути были уничтожены. Тогда мы выехали на ст. Грязи и дальше на Елец. Потом в товарном поезде поехали на Косторное. Где-то на полпути налетел немецкий бомбардировщик. Люди из двух стоящих эшелонов побежали на снежное поле. Немецкий самолет стал обстреливать людей из пулемета. Нам повезло: наш эшелон не пострадал. А на один из вагонов соседнего эшелона, в котором ехали на фронт молодые девушки, было жутко смотреть: попавшая в вагон бомба разорвала людей на куски. На попутных машинах из Косторного мы добрались до Курска…Пока работал в Курске, пришлось пережить много бомбежек. Так, в один из дней немцы бросили на город 500 самолетов. Были разбиты железнодорожный узел, множество зданий в городе. Улицы были завалены останками разбитых домов. Но метеостанция не пострадала, и наблюдения не прекращались ни на минуту. За день до сообщения информбюро об освобождении г. Белгорода, я выехал из Курска в Белгород, взяв с собой наблюдателя Веревкину В.В. До Обояни ехали нормально, так как шли колонны военных машин. Но после г. Обоянь продвигались с трудом: поля были полны разбитых немецких и наших танков, а вокруг разбросаны гусеницы, башни, стволы орудий, гильзы от снарядов. Их было так много, и застыли они так, словно копны убранного в поле хлеба. На отдельных окраинах Белгорода еще слышались бои, а в городе временами рвались мины. Метеостанцию организовал в одном из частных домов». Льву Владимировичу пришлось восстанавливать метеостанции в Курской, Воронежской, Орловской областях, в Западной Украине. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 июня 1943 года, «За образцовое выполнение заданий командования в деле обеспечения Красной Армии материалами гидрометеорологической службы» руководитель восстановительной оперативной группы Куйбышевского УГМС ПриВО воентехник 1- го ранга Дубровин Лев Владимирович был награжден орденом «Знак почета». Многие участники восстановительных работ были награждены медалями. Война в мае 1945 года для него не закончилась, поскольку после организации нескольких метеостанций уже в Польше и Германии, он до августа 1946 года еще служил начальником спецпартии Восточного управления Гидрометслужбы в Манчжурии и г.Чите, где ему также пришлось налаживать работу метеорологической сети. На этом можно было бы и закончить мой очерк. Но вот, что еще, пожалуй, следует добавить. Лев Владимирович прекрасно играл в шахматы, отличался феноменальной памятью и способностью в уме решать сложнейшие математические задачи. Это нынешнее поколение без компьютера десять в квадрат не возведет, а для него, за считанные секунды перемножить пару-тройку двухзначных чисел – все равно, что семечку разгрызть. Можно только догадываться, сколько новых изобретений сделал бы он при современных возможностях. Его знаменитая логарифмическая линейка и сейчас находится в нашем музее, а некоторые из его работ, опубликованные в трудах ГГО, не потеряли актуальность до наших дней и память об этом удивительном человеке сохранится надолго. Пресс-секретарь ФГБУ «Приволжское УГМС» Вячеслав Демин